Память военного детства

Размышления накануне 22 июня – Дня памяти и скорби

Звучит слово «кризис» – и мы не ждем ничего хорошего. Потому что у
кризиса есть и другая сторона – свержение власти, денежная реформа,
война… Наше поколение – люди, пережившие Великую Отечественную,
привыкли ко всему, но самое главное для нас – чтобы не было войны.
Когда приближается 9 Мая или 22 июня – день памяти и скорби, у меня в
ушах раздается свист пуль, во сне грохочет гул самолетов…

Я родилась в Донецке. Отца забрали на финскую войну. Мама вместе со
мной перебралась в Курск – к родственникам, и началась война. Мы жили
на окраине города. Вдоль огорода рыли окопы, в которых мы прятались от
бомбежки. За сутки наш город несколько раз переходил то к немцам, то к
нашим. Утром мы просыпались и не знали – кто в городе. Один раз я из-за
угла дома видела немцев: они шли в черных мундирах и лица у них
блестели, как будто чем-то намазаны. Они успели забрать и отправить в
Германию моих троюродных брата и сестру. Еще мама рассказывала: у наших
соседей был петух, и они вечерами сидели и ждали – запоет петух или
нет. Если петух начинал кукарекать, люди спокойно шли спать в дом, а
если нет – в окопы. Один раз он подвел всю округу: закукарекал, и мы
все разошлись по домам. А ночью вдруг раздались гул самолетов и
стрельба. Одна пуля залетела к нам… Когда зазвенело разбитое стекло,
мама успела скатиться с кровати на пол, а пуля прошла в нескольких
сантиметрах надо мной. Бог миловал… Голод был повсеместно. Мама
ходила по деревням в поисках продуктов, а меня закрывала на замок. Я
сидела целыми днями у окна, ожидая, пока кто-нибудь из взрослых придет.
Когда кончилась война, я пошла в первый класс. Но целиком год не
проучилась – родителям надо было искать работу. Они завербовались в
Хабаровск, два года прожили там, потом приехали в Курск – оттуда
поехали на Сахалин, где прожили еще три года. Потом снова Курск, откуда
уже мы поехали на Урал. Не было у меня счастливого детства, и подружек
не было. Мне 13 лет исполнилось, а я так и не закончила пять классов…
В Краснотурьинск мы приехали в общем эшелоне, город только начинал
строиться. Отец вскоре заболел туберкулезом, стал инвалидом. И в те
годы мы, подростки, работале наравне со взрослыми – по 8 часов. Плюс –
один выходной в неделю. Когда мне исполнилось 16-ть, я пошла работать
на производство и параллельно училась в вечерней школе. А сейчас смотрю
на молодежь – есть ли у них гордость, цели в жизни?
Мы после войны были нищими, но – гордыми. Мы любили свою Родину. Все
жили дружно – русские, украинцы, армяне, грузины, таджики и т.д. После
работы мы спешили на танцы или в кино. Двери в квартиры не закрывались
– дружба начиналась на уровне лестничной площадки. А что сейчас? Смрад,
ужас, бездуховность. За это ли мы воевали, кровью оплачивая каждый
клочок родной земли? За то, чтобы сейчас с предпринимателей драли за
землю деньги в десятикратном размере? Живи, как живется… Лишь бы
губернаторам да мэрам было хорошо, а простому люду – уже неважно,
как… Та что же будет с нами – страной, пережившей страшную войну, –
дальше? И кто сейчас пойдет защищать Родину, если, не дай Бог, придет
беда?
Валентина Захарчук, ребенок войны