«Девушки боялись, что их изнасилуют, поэтому превращали себя в старух»

Антонина Мильшина – 8 лет.
Сейчас – Антонина Андреевна Терляева, 82 года.

Антонина Андреевна говорит, что в войну тяжело было выживать. Еды практически не было. Последнее забирали немцы. Побирались, голодали, ели мерзлую картошку… Фото: Вадим Аминов, «ВК».

Война очень быстро наступила в Курске. А мы от него жили где-то в 75 км в селе Теплом. Мы слышали, как вдалеке стреляли, взрывались бомбы, над нами пролетали самолеты. Мы все понимали. Два брата были на фронте, а папа еще дома с нами жил. Неожиданно и к нам в село спустился десант – это были немцы. Они сразу начали требовать с жителей села яйца, молоко, мясо. Забирали все даже тогда, когда другие немцы до них все забрали. Наглели настолько, что сами коров наших ходили доить. Жили в домах побогаче. Наша семья была бедной и большой, с нами жить было невыгодно.

Но я помню, что немцам было не в радость находиться в нашей деревне, они говорили, что им не нужна эта война, что они здесь из-за Гитлера, а дома у них kinder.

Бомбежка в нашем селе шла ежедневно. Немцы хотели уничтожить железную дорогу, которая проходила рядом. Старики говорили, что в качестве ориентира у самолетов была церковь. Чтобы не лишиться железной дороги, советские самолеты ее уничтожили. Дорога не пострадала.

Когда немцы стали отступать, то сжигали за собой все. Но перед этим шли страшные бои. У нас три семьи прятались в одном погребе. Бомбы все время взрывались прямо на нашем огороде. Наш дом загорелся. Тушить его немцы не давали – ни днем, ни ночью. Мы сидели втроем на огороде, наблюдали за происходящим и плакали. Я никогда не забуду, как мимо немцы строем вели наших пленных, те шли, сбрасывали с себя погоны, ремни, видели нас и говорили: «Не плачьте, братья, сестры». Их вывели на гору и всех расстреляли…

Мы не остались в селе, жить ведь было негде. Отправились за 12 км в другую деревню, где жила папина сестра и еще не было немцев. Шли через поле. Это надо было видеть, сколько там лежало мертвых солдат. Они по-всякому лежали, даже вверх ногами…

Потом, когда мы начали жить вместе с тетей, папе с мамой надо было сходить в старую деревню, что-то забрать. Назад они не вернулись – их не отпустили. Без родителей нам плохо жилось – ходили побираться. И я помню, как однажды мне один наш солдат дал красную тридцатку – деньги такие. Я была так счастлива. Правда, что я с этими деньгами сделала, не помню. Потом прошла весть, что и в эту деревню идет немец. Мы все в подвал спрятались, думали, что солдаты там сейчас все разъяренные, нас побьют. Но, когда мы с ними столкнулись, они всего лишь нам сказали «Kinder, домой!».

Мы возвращались в свою старую деревню. Сестра нагрузила корову разным барахлом и сама сидела сверху. Интересно, что вокруг пролетали пули, но ни одна в нее не попала. На нашем пути было очень много убитых семей, которые, как и мы, пытались спастись, рядом с ними ходили скот, птицы, лежали пожитки. Мы одного гуся с собой прихватили – есть же что-то надо было. Вернулись домой, но нашего дома, как и практически всех других, уже не было. На его месте стояла труба. Здесь мы построили себе дом, плетенный из хвороста, и в качестве утеплителя обмазали его глиной. Там мы жили, уже воссоединившись с мамой и папой. Но на войне, видно, совсем все туго было, и начали забирать из семей пожилых людей. Так на фронт отправился мой папа. Он там раненых солдат возил…

Многие рассказывают, что в других деревнях немцы насиловали женщин, но у нас я о таком не слышала. Хотя наши девушки, молодые женщины боялись этого. Они были старухами: так одевались, измазывались, ходили грязные во всем черном, что их и, правда, от старух не отличишь.

В школе мы учились, несмотря на войну. Правда, как такового здания школы не было. Стоял дом, где собирались все дети, и уроки вели учителя с семиклассным образованием. Писали мы не в тетрадях, а на газетах. Плохо помню, что тогда было на мне надето, но на ногах – лапти. Школа далеко находилась, было сыро. Лапти промокали, сушить их приходилось в печке. С лаптями умели обращаться, я даже сама их плела из конопли.

В военное время приходилось и много трудиться. Ходили по семь километров в одну сторону, чтобы получить зерно для посева. Следили и за сахарной свеклой. Нам выделяли по полгектара или гектару, которые приходилось пропалывать и прореживать под палящим солнцем. Приходилось и зерно молоть, что-то поливать, где-то подметать. Вся работа была на нас.

Еще до конца войны отца Антонины Андреевны комиссовали, так как у него была язва желудка. Возвращался он поездом. В вагоне, кто-то разрезал его рюкзак и вытащил все вещи. Домой он вернулся ни с чем, зато живой. Возвратились с войны и два старших брата.

УРОКИ ВОЙНЫ by Вечерний Краснотурьинск on Exposure