Глава VI. О баранках и чайниках

Традиции и нормы поведения прививаются еще в школе. Система образования Краснотурьинска всеми силами пыталась сделать из высокого, сутулого паренька низенького, крепкого электролизника. Я сопротивлялся и противостоял этому в меру своих юношеских сил и возможностей. Из нас пекли формовой хлеб аккуратными кирпичами, не обращая внимания на то, что из кого-то получился бы отменный кекс с изюмом, вкуснейший слоеный язычок или черствая баранка.

Я придерживаюсь мнения, что работа должна приносить либо удовольствие, либо весомую прибыль. Идеально, если оба критерия совпадают, но у меня пока так не случалось. Не получается это и у педагогов. На мой взгляд, многие учителя давно уже перестали получать от процесса положительные эмоции и просто «отбывают номер». Помню, как вступил в жаркую дискуссию с одним из таких преподавателей.

Посмотрев какую-то умную передачу по телеприемнику, я неожиданно для себя узнал, что на свете существует Южный океан. В то время наш класс украшали глобусы, географические карты и преподаватель, одинаково не меняющиеся со времен Советского Союза. Своими новыми телезнаниями я поделился с учителем, за что был с позором изгнан из класса и удостоен трояка за четверть. Этакий Джордано Бруно в «лайт» версии.

Пожилой педагог с указкой в руках, в очках с толстыми стеклами и в советских колготках на ногах не желал знать о моих новых географических познаниях. Он хотел, чтобы урок прошел в тишине, и его не напрягали нудными вопросами, и чьими-то открытиями.

– Ишь ты, самый умный нашелся? — решил поставить меня на место разволновавшийся учитель. – Я педагог с тридцатилетним стажем! Не тебе меня учить. В наше время не было никаких Южных океанов, а сейчас и подавно — их быть не может!

Посчитав, что пострадал за правду, я отправился к классному руководителю за поддержкой, но и там получил щелчок по носу за свою инициативу. Без особого энтузиазма и дальновидно, смотрела она на мое будущее.

— Вот ты, Тетеревков, — говорила она, — сегодня с учителем пререкаешься, завтра у товарища деньги украдешь, а послезавтра мать свою зарежешь.

Такие незначительные мелочи не у одного школяра растоптали собственное «Я», и напрочь истребили склонность совсем юного человека к инициативе. Так и появляется на свет «буханка формового».

Я не очень слежу за карьерными и личными достижениями своих одноклассников. Более того – мне это не интересно, поскольку убежден: они счастливы. Как-то я встречался с одним из своих старых школьных приятелей. Мы не виделись долгие годы, и мне хотелось узнать, как устроен его быт, как он проводит выходные дни и чем он любит заниматься. Разговор вышел сухим и, так или иначе, он постоянно перескакивал на рассказ о работе. Видимо, это и была его жизнь. И, знаете, он был счастлив.

Бывший одноклассник мог часами рассказывать, о том какой глупец его начальник и о том, что все в этом городе устроено не так. Я старался не зевнуть и хоть как-то себя развлечь. Хотя одну интересную деталь я все же уловил. Принцип работы ТЭЦ мой товарищ сравнил с устройством чайника. Я зацепился за этот яркий пример, не типичный для той беседы. Начал расспрашивать собеседника, почему именно чайник удостоился такой чести, ведь как я понял из дальнейших разъяснений, это не самый точный образ для сравнения. Куда правильнее было бы упомянуть самогонный аппарат, титан или что-то еще подобное… Работник ТЭЦ принялся что-то невнятно объяснять, но потом сдался.

— Слушай, Андрюха, — жадно отхлебнув из стакана, обратился он ко мне, — Я и сам не знаю, почему чайник. Просто мне так самому в свое время объяснили. А тому мастеру, что мне отвечал, так объяснил его мастер. Понимаешь, у нас некогда на работе вопросы задавать, работать надо. Так уж у нас заведено.

Мы выпили за нерушимость традиций, вкус к которым нам привили еще в школе.