«Голод так сильно одолевал, что некоторые выкапывали мертвый скот»

Евдокия Сысолятина – 8 лет
Сейчас – Евдокия Семеновна Таскаева, 82 года

В Краснотурьинск Евдокия Семеновна вместе с мужем приехала в 1961 году. До этого они несколько лет жили в Березовске, но там квартиры не выдавали. Краснотурьинск в этом отношении оказался более перспективным. Фото: из семейного архива Е.С. Таскаевой.

Мы жили в Кировской области в деревне Липаты Арбажского района. Когда началась война, нам в дом принесли повестку, которую дали мне лично в руки.

В тот день был выходной, поэтому все разошлись кто куда, а я дома одна сидела. К нам на лошади прискакал мужчина из военкомата и спросил, здесь ли живет Семен Емельянович, я сказала, что здесь, но дома никого нет. Тогда мужчина сообщил, что папе пришла повестка, и если он вовремя не явится, то будет большая неприятность.

Я побежала на реку искать, где отец с дедушкой рыбачили. Покричала их, они подъехали. Я вручила папе эту повестку, а сама тогда еще не умела читать. Он взял ее, меня обнял и заплакал.

Когда бабушка собирала отца в дорогу, обнаружила, что хлеба дома нет, пошла занимать денег у соседей. В район надо было ехать за 25 км, но мы пока прособирались, приехали на место, то было уже поздно – новобранцы уехали. Нам сказали ждать другой повестки. Прошла неделя – повестки все нет. Отец снова ушел на рыбалку с ночевкой и именно ночью нам новую повестку принесли. Опять пришлось искать папу на реке. Нашелся он еще дальше того места, где он был в прошлый раз. Прибежали домой, быстренько все собрали, мама тогда еще была беременная, но все-таки проводила отца. На этот раз он не опоздал… А потом и дедушку на фронт призвали…

Папа вернулся домой в конце 1943 года весь израненный. От взрывной волны ему в тело попало множество осколков. Ему дали отсрочку, чтобы из тела вышли осколки. Через полгода он вылечился. Папу назначили председателем колхоза. Назад на войну его не стали забирать – она уже заканчивалась. Дедушка домой вернулся в августе 1946 года инвалидом первой группы: у него были гангрена ног, эмфизема легких и больное сердце.

В военное время наша деревня сильно голодала, особенно одинокие люди. Мы выжили благодаря тому, что ловили и ели рыбу. Бабушка ее потом меняла у людей на другие продукты или какие-нибудь вещи. Хотя были в деревне те, кто опухал и умирал. Голод настолько сильно одолевал некоторых, что они даже ходили на скотомогильники, откапывали мертвых животных и это мясо ели. Но эти люди, конечно, не выжили.

Мы ели картошку, траву, щавель, растительность лесов. Помогал нам выживать и брат дедушки, который работал врачом. Он несколько деревень курировал. Лечил всех – и стариков, и детей, и беременных. Его на войну не взяли, потому что у него бронь. Он жил вместе со своей женой, получал какую-то зарплату. Он как-то пришел к нам в дом, когда мы завтракали, и посмотрел, что мы едим. А ели, в основном, картошку, приправленную травами. Он тогда позвал нас к себе и попросил взять с собой бидончик на три литра. Он туда нам налил варенца и дал хлеба два-три каравая. Мы радостные прибежали домой. Он и другим людям помогал.

Тогда все страдали от вшей. Так дедушкин брат баню топил и буквально под конвоем людей туда загонял. Одежду у них забирал и сжигал. Вместо нее просил жену Пелагею выдать им из сундука что-то другое. Еще он сам лапти плел и их тоже людям отдавал. Но не надевать же их на голые ноги, поэтому к ним еще портянки доставал…

Много приходилось работать в колхозе. Там трудилась мама, а мы ей помогали. То лен рвали, то с сеном возились, то колоски собирали. А попробуй еще хоть один колосочек возьми домой – это же большим преступлением считалось. Я и не пыталась что-то для себя взять. Нас воспитывали в этом отношении в строгости.

Война войной, а в школу мы все равно ходили. В нашей деревне была школа-четырехлетка, а в соседней, за восемь километров от нас, находилась школа, где учили до десятого класса. Туда ходить было страшно, даже волков видели. Особых условий для учебы не было. В колхоз выписывали газеты, и мы на них писали меж строчек. Вместо чернил разводили сажу. Ручек не было, писали перьями или карандашами.

Война до нашей деревни не дошла, немцев не видели, зато люди страдали от дезертиров. Они делали подкопы к погребам, откуда вытаскивали абсолютно все продукты. Они знали, где что хранится и где нужно копать, чтобы попасть в нужное им место. Папа предполагал, что, скорее всего, это дезертиры из числа наших – деревенских. К нам тоже копали, но не попали в наш погреб. Жили дезертиры, видимо, в лесу, и мы с сестрой даже как-то натолкнулись на место их обитания. У нас там местность гористая, отправились по грибы-ягоды и увидели, что из-за одного пригорка виднеется дымок. Мы пошли посмотреть, что там. Пришли, а там небольшое убежище, которое завешано шкурами вместо дверей. Не стали смотреть, что там внутри – убежали в деревню, там рассказали об увиденном отцу. Он взял с собой лесничего, и они вместе отправились туда, но там уже никого не было. Видно дезертиры что-то почувствовали и сбежали.

Еще как-то был случай – к нам в деревню к одному дому приехали какие-то люди на машине, попросились ночевать. Соседи – пожилые люди – разрешили, места не жалко. Гости расположились, легли спать на полу. Ночью соседский дед увидел какой-то огонек и заглянул в комнату, в которой расположились гости, а они там разложили карту, подсвечивали ее фонариком и о чем-то между собой разговаривали. Бабушка притворилась, будто у нее живот разболелся и ей надо в туалет. Вышла из дома и к нам прибежала рассказать, отец ведь председатель колхоза. Тогда папа взял лесничего, и вдвоем они направились в дом. Забрали этих гостей, позвонили в район, и их увезли. Оказалось, что они дезертиры, которые хотели взорвать мост через реку.

Пролетал как-то над нашей деревней и самолет. Приземлился на поле, потом опять взлетел, покрутился недолго и улетел. Говорят, что вроде бы гражданский был. Но вот зачем он садился на поле, мы так и не узнали.

О том, что война закончилась, мы узнали в школе. Пришли на уроки, прозвенел звонок, а учительницы нет. Проходит несколько минут, и она заходит в класс вся сияющая и радостная. Сказала: «Дети, сегодня не учимся – кончилась война». Мы все запрыгали и разбежались по домам. На одном дыхании добежали до своей деревни, а там все уже в курсе были. Кто радовался, кто плакал. Кроме папы с дедушкой, в деревни вернулось еще двое мужчин. Один вернулся на костылях – нога у него была перебитая, другой с туберкулезом, недолго пожил и умер.

По словам Евдокии Таскаевой, после войны к прежней жизни возвращались очень долго. По-прежнему было много работы в колхозе – трудились с раннего утра и допоздна. Денег сначала не платили – давали только трудодни. Когда колхоз превратился в совхоз, люди стали получать небольшую зарплату.

УРОКИ ВОЙНЫ by Вечерний Краснотурьинск on Exposure