Краснотурьинская пенсионерка вспоминает свою войну: «Все радовались, а мама с бабушкой плакали…»

Тамара Сажина – 6 лет.

Сейчас – Тамара Семеновна Петрова, 79 лет, председатель учительского совета по патриотическому воспитанию молодежи организации «Память сердца».

Тамара Семеновна показывает фотографии – свою и своей бабушки. Одни из немногих, что были сделаны в военные годы. Фото: Вадим Аминов, «ВК»

Довоенное время было самым счастливым. Папа мой – Семен Павлович Сажин – трудился на заготовке корабельных сосен и очень быстро стал знатным стахановцем. Жили мы возле леса на окраине Асбеста в доме на пять семей с общей кухней. Папа часто ездил по обмену опытом в разные города, а по возвращению привозил нам подарки. Нас у родителей было восемь детей, из которых четверо – приемные племянники. Папа и мама любили нас всех, не делили на «своих» и «чужих». Жили очень дружно.
За три года до войны папа старших сыновей отправил в армию. Один служил на Дальнем Востоке, другой в морфлоте, третий в танковых войсках…
За год до войны всем лесорубам дали земли, чтобы они строили себе дома. Папа был бригадиром и смотрел, чтобы в первую очередь отстроились другие, а потом уже и мы. Планировали строить большой дом – на 18 окон: семья-то большая была, с нами бабушка с дедом еще жили. Приготовили большой сруб, братья из армии писали, говорили, что скоро приедут и все вместе будут строить дом. Они должны были вернуться домой как раз где-то в середине 1941 года, но не вернулись. Их отправили на фронт. А вскоре пришла похоронка на одного…

Мама папе сама котомку с вещами собирала на войну, ругалась на него и плакала. Плакала и бабушка. Папу не должны были забирать, у него была бронь, но он решил идти добровольцем, ведь трое его приемных детей уже воевали. Мама в тот период была беременной, ждала сына. И папа его очень ждал. Когда он уходил на войну, сказал, чтобы мы не переживали – дрова, сено он заготовил. У нас было две коровы, овцы, куры и светло-серый конь. Но уже через месяц после того, как папа ушел на войну, у нас забрали коня на фронт. Потом забрали одну корову.

Мама была прекрасной швеей-модисткой, хорошо вязала, ткала, вышивала. Но когда папа отправился воевать, вместо него пошла работать. Приходилось ей вручную бревна таскать. Там она надорвалась, поэтому родила мертвого мальчика. Об этом написала папе. А отец ответил, чтобы она не плакала, и, когда он вернется с войны, будут в семье еще и мальчики, и девочки…
В городе создали завод № 575, где делали аккумуляторы. Нашего домашнего пса на этот завод сторожить забрали. И мама туда трудоустроилась. Там работала от зари до позднего вечера. Но на этом работа ее не заканчивалась – ночью она спецовки шила рабочим и брезентовые рукавицы. Работу по дому выполняли бабушка и мы. Надо было следить за большим огородом. А еще бабушка сажала табак. Мы, дети, ходили общипывали у него соцветия, чтобы все соки растения шли в листья. Пальцы болели, уставали, работали через силу. Еще мы шили маленькие мешочки-кисеты, вышивали на них что-нибудь и клали туда табак. Потом посылками отправляли на фронт солдатам. Мы не ели сахар, хоть он у нас и был. Его нам бабушка давала, а мы этот сахар вместе с засушенными кусочками хлеба посылали папе…
Вскоре в городе появился детский дом. С ребятами из него мы играли, хотя они нас обижали – прогоняли с наших же качелей и продукты из огорода таскали. Через какое-то время появился госпиталь, куда везли раненых. Для солдат мы собирали лекарственные травы. К ранам бойцов прикладывали листочки подорожника, помогали стирать бинты, заваривали чай. Для солдат мы проводили небольшие концерты – танцевали и пели. А они радовались, обнимали нас и сажали к себе на колени. Но из госпиталя от увиденного всегда возвращались домой расстроенные, но все равно ходили, надеялись, что там может оказаться папа.
Вскоре в город привезли эвакуированных людей. Их поселяли к местным. Так и у нас в квартире появилась одна из таких семей. С ними жили дружно, их детям я читала сказки, они помогали во всем и меня слушались…
Помню, нам выдавали карточки. На детей полагалось по 400 граммов хлеба. Ходить за ним надо было каждый день рано утром, кто не успеет – останется без хлеба. И как-то мы добаловались и хлебные и продуктовые карточки потеряли. Остались без еды на месяц. Нас спас овес, заготовленный для коня. На мельнице его перемалывали, продували и готовили лепешки. Но есть их было невозможно, потому что они были колючими. Тогда бабушка приноровилась стряпать из такой муки очень тонкие блины. И мы их ели. Собирали, что земля дала, ходили в лес за кедровыми орехами, кушали молодые сосновые шишки. И, конечно же, спасало то, что было немного своих яиц и молока от коровы…
В школу я пошла в восемь лет. Шел 1943 год. О моем поступлении написали папе, но это письмо он не получил. Соседские дети Мишка и Ванюшка работали почтальонами. Всегда бежали, размахивали треугольничком…

Осенью 1943 года мы были в огороде, копали картошку, когда один из ребят-почтальонов уже не бежал к нам навстречу с почтой и не отдал нам пришедшее письмо. Подал его бабушке. Одна из соседских женщин его прочитала, бабушка села и заплакала. Мама о гибели папы узнала только вечером. Но она все равно не верила, что он погиб, и ждала его. Помню, 9 мая был День Победы, солдаты возвращались домой в семьи, а мой папа так и не вернулся. Все вокруг радовались, а мама с бабушкой плакали.