«Почему умерла мама?»: дочь 48-летней Светланы Котовой пытается понять, как можно на своих ногах прийти в больницу с хронической болезнью легких и умереть от сепсиса

Светлана Котова, мать троих взрослых детей и бабушка пятерых внуков, в начале февраля обратилась к врачам. Основной диагноз хоть и весьма серьезный – ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких), но все же не смертелен. И, кажется, ничего общего не имеет с септицемией (одна из форм заражения крови), при которой не исключен даже летальный исход.

Светлану, которая 5 февраля, в канун своего 48-го дня рождения, легла в краснотурьинскую больницу – в связи с обострением ХОБЛ, похоронили 14 апреля. Диана, средняя дочь Котовой, на чьих глазах разворачивался больничный «бардак» – иначе девушка ситуацию не называет, убеждена, что ее маму медики загубили.

Светлана Котова много лет работала продавцом на отделе фруктов и овощей. Поэтому ее знают — как минимум, внешне — очень многие горожане. Говорят, что она всегда была улыбчивой, позитивной и доброжелательной к людям. Фото: семейный архив Дианы Засыпкиной.

Больничный «маршрут» длиной в 66 дней завершился семейной трагедией 11 апреля – Светлана умерла. В реанимации – в единственном отделении ЦГБ, где, говорит Диана, к ее матери отнеслись по-человечески.

– На странные симптомы – лихорадку, бред, потерю сознания, жуткие отеки – внимание обратили только в реанимации, – говорит Диана. – В это отделение мама попадала дважды: в феврале, вскоре после госпитализации, когда ее состояние резко ухудшилось – и тогда в реанимации маму привели в нормальное состояние. Она стала чувствовать себя хорошо, даже книги читала, была адекватна – в начале марта ее вернули в терапевтическое отделение, и все началось снова…

Хронология беды

Свой последний день рождения Светлана встретила в городской больнице. Ей исполнилось всего 48 лет. Фото: семейный архив Дианы Засыпкиной

5 февраля Светлану Котову госпитализировали. Основной симптом – сильная одышка. Это типично при обострении ХОБЛ. Да, в прошлом женщина 20 лет курила – по пачке сигарет в день, и именно курение является одним из главных факторов развития хронической обструктивной болезни легких. Однако в августе прошлого года Светлана окончательно отказалась от вредной привычки, старалась следить за своим здоровьем.
6 февраля – Светлане исполнилось 48 лет. В этот день она чувствовала себя еще нормально, спустилась к дочери вниз самостоятельно, чтобы забрать передачку.
В ночь на 7 февраля женщине стало плохо. С этого дня, по словам Дианы, ее мама была будто бы не в себе, вскоре ее подключили к кислороду. «Я в тот день зашла к врачу – спрашиваю, что с мамой, – рассказывает Диана. – Доктор удивилась: а что с ней? Вместе прошли в палату. Врач спросила у мамы: «У вас все нормально». Она ответила, что нормально, но даже внешне было видно, что она как бы не здесь, словно в прострации. Тогда же начались сильные отеки ног».
Вечером 7 февраля Светлана попала в реанимацию.
Утром 8 февраля Диана помчалась в больницу. Женщины в палате рассказали ей, что Светлана начала терять сознание, ничего не соображала. В реанимации девушке сказали, что это – гипоксия, кислородное голодание.
4-5 марта Светлану вернули в отделение терапии – в нормальном состоянии: женщина сама дышала, отеки ушли, она чувствовала себя неплохо.
Через несколько дней (4-5 дней) ситуация ухудшилась: Светлану опять подключили к кислороду, ее постоянно бил озноб, стала повышаться температура. Врачи Диане говорили, что «это, наверное, из-за инсулина» – у 48-летней женщины подскочил сахар и, по словам дочери, ей кололи инсулин. Вскоре начались боли в суставах – в одну из ночей, по рассказам соседок по палате, Светлана кричала от боли. Медики выдвинули еще одно предположение, вспоминает Диана: на фоне гипоксии началось развитие энцефалопатии – это поражение мозга. 20 марта было проведено исследование на компьютерном томографе, но оно не выявило никаких структурных изменений головного мозга. «Врач в отделении терапии мне так и сказала потом – я не знаю, что с вашей мамой, – рассказывает Диана. – Может быть, мол, она простыла, может, притворяется… Но это что за угадайка такая? Мы в больнице или где?».
21 марта Светлану Котову перевели в неврологическое отделение – с энцефалопатией, которую КТ не выявило. И потому что прошел 21 день пребывания в отделении терапии – дольше держать пациента нельзя, так объяснили ситуацию дочери пациентки.
26 марта состояние Светланы ухудшилось дальше некуда. «Она взбухла просто как губка, – рассказывает Диана. – Я была у мамы вечером 26-го. Ищу врача – пришла дежурный врач, которая даже не знала, с чем мама лежит – она думала, что она после инсульта. Я говорю – маме нужно померить уровень кислорода. Мне отвечают: у нас нет такого аппарата. Нашли Дуркину (Татьяна Дуркина, заведующая терапевтическим отделением – прим. ред.), та пообещала – утром проколем мочегонное, приведем ноги в порядок».
Утром 27 марта Диана вновь примчалась в больницу – маме было совсем плохо. Потом молодой женщине пришлось отлучиться буквально на час – заболела дочка, нужно было встретить врача. За это время Светлану перевели в реанимацию. «Я пришла в реанимацию, – говорит Диана. – Врач, еще даже не взяв анализы, сказал мне, что это – сепсис, заражение крови. Мне показалось, что он сам был шокирован тем, в каком состоянии мама вновь вернулась в реанимационное отделение…» В тот же день дочь Котовой попыталась поговорить с главврачом больницы Андреем Мальковым: «Пришла, но услышала в ответ  — это, мол, вообще не ко мне, идите к заведующей отделением. Я пошла к заместителю главврача Чепайкиной – Светлана Васильевна стала убеждать меня, что у мамы энцефалопатия».
2 апреля Светлане Котовой дали первую группу инвалидности – из-за энцефалопатии, которой, похоже, все-таки не было. По крайней мере, в заключении о смерти этот диагноз не фигурирует.
11 апреля Светлана умерла в отделении реанимации ЦГБ.

Прокололись?

О смерти матери Диане сообщил врач реанимационного отделения. А буквально через 10 минут стали названивать сотрудники двух ритуальных агентств. «Они называли меня Татьяна Андреевна, – говорит молодая женщина. – В больнице записали на слух – ошиблись, и все время меня называли Татьяной. Я не поправляла – не до этого было. А тут – прямо резануло… Это что значит? Значит, мои данные – телефон, имя-отчество – похоронщики могли узнать только в больнице».

«Да что у вас за бардак тут!»

Спустя неделю после похорон матери Диана, еще не оправившись от горя, начала действовать. Ей важно разобраться, что происходит в больнице и откуда мог взяться сепсис, если ее мама ни на минуту не покидала казенные стены. И почему на симптомы заражения крови, по сути, никто не обратил внимания?

– Меня удивляет, как можно прийти туда своими ногами в 47 лет и умереть в больнице инвалидом первой группы, – говорит Диана. – И очень злит то, что все это время я обивала пороги в больнице – просила направить маму в Екатеринбург, мы готовы были все оплатить, нанять реанимобиль; если нужен кислород – мы найдем этот аппарат и купим; если нужны какие-то лекарства – скажите, блин! Но никто ничего не говорил – отмахивались, мол, что вы тут ходите… Я просила организовать консультацию по интернету с врачами хотя бы из Екатеринбурга – мне ответили: мы попробуем, конечно, но кому вы там нужны…

Сейчас у близких Светланы Котовой – десятки вопросов. Диана – пока мама была еще жива – направила жалобу в Минздрав РФ. Буквально в выходные получила ответ: обращение «спущено» в Минздрав Свердловской области. Как обычно. На прошлой неделе молодая женщина отнесла заявление на имя главврача городской больницы Андрея Малькова – она хочет ознакомиться с историей болезни мамы. Ответ обещали дать в течение десяти дней. Но не факт еще, что разрешат.

А еще Диана переживает, что врач из реанимации, который объяснил ей, что происходит с ее мамой и озвучил информацию про заражение крови, получит нагоняй. «Он просто сказал правду, рассказал, что случилось, потому что мне никто ничего не говорил, – вспоминает дочь Светланы Котовой. – И я знаю, что его вызывали на ковер к Чепайкиной (Светлана Чепайкина, зам. главврача ЦГБ – прим. ред.)».
20 апреля Диана Засыпкина направила заявление в следственный отдел Следственного комитета РФ по Краснотурьинску. Ответ пока не получила.

Светлана со своим первым внуком Мишей. Сейчас мальчику уже 6 лет. Без бабушки остались пятеро ребятишек: два мальчика и три девочки, самой младшей из них всего годик. Фото: семейный архив Дианы Засыпкиной

«Я читала разные истории про нашу больницу. Всегда думала, что, наверное, это исключительный случай. Пока сама не столкнулась. Там действительно бардак! Там никому ничего не надо. Когда мама при мне просит у медсестры измерить ей уровень кислорода, а медсестра просто разворачивается и уходит – это как? Когда я готова купить все, что угодно, лишь бы помочь маме, но в больнице у меня просят только зеленку и бинты, уверяют, что все есть, а человек в итоге умирает – это как?» – Диана Засыпкина, дочь Светланы Котовой.

В ГБУЗ СО «Краснотурьинская городская больница» направлен официальный запрос — и по поводу этой конкретной ситуации, и по поводу смертности (и ее причин) в больнице в целом. К сожалению, с Дианой врачи не особенно разговаривали, разве что в отделении реанимации. Также запрос направлен в страховую компанию «Астрамед-МС», где Светлана Котова получала полис обязательного медицинского страхования и куда за помощью уже обратилась Диана: возможно, удастся узнать, как часто краснотурьинцы, застрахованные в «Астрамед-МС», жалуются на некачественное медицинское обслуживание или неоказание медицинской помощи. Аналогичный запрос готовится в страховую компанию «СОГАЗ-мед».

К теме — обязательно вернемся.