Право сильного… Видео пыток в колонии заставило общество задуматься, как побороть “пыточную систему”

Ролик из “класса воспитательных работ”

В июле «Новая газета» опубликовала видеозапись пыток заключенного Евгения Макарова в ярославской колонии №1. Видео было снято еще 29 июня 2017 года на портативный видеорегистратор одного из сотрудников ФСИН; журналистам его передали юристы фонда «Общественный вердикт».

“Новая” сообщает, что видео было записано в «классе воспитательных работ» первой ярославской колонии, куда Макарова привели после конфликта с сотрудниками. На 10-минутной записи видно, что помещение “класса воспитательных работ” заполнено людьми в камуфляже. А Макаров лежит на столе лицом вниз. Сотрудники колонии сидят на нем. На руках осужденного наручники, руки заломлены за спину. Сотрудники колонии по очереди бьют осужденного по пяткам дубинками и кулаками, периодически выливая ему на ноги и на голову воду; в середине ролика с него снимают штаны и трусы. Макаров стонет и просит садистов остановиться.

Публикация ролика в интернете вызвала большой резонанс. Следственный комитет возбудил уголовное дело. По подозрению в издевательствах арестовывают сотрудников ФСИН. Глава Совета Федерации Валентина Матвиенко потребовала провести расследование случившегося и применить самое жестокое наказание к «нелюдям, которые при исполнении позволили себе грубейшее, жесточайшее нарушение прав человека».

Матвиенко предложила разделить функции охраны, «которую должны нести соответствующие службы», и функции перевоспитания и социализации осужденных. После скандала ФСИН организовала специальные комиссии, чтобы проверить все случаи применения насилия в колониях.

Некоторые свердловские правозащитники говорят, что самое удивительное и главное в пыточной истории из Ярославля то, что ее заметило общество. В информационную повестку вернулся вопрос, как можно побороть пытки “за колючкой”?

Разрушить монополию на видео

Дмитрий Халяпин, член общественной наблюдательной комиссии по соблюдению прав человека в местах принудительного содержания (ОНК) Свердловской области, считает, что в борьбе с пытками могут помочь технологии.

— Скандал вокруг пыток в ярославской колонии разразился случайно, потому что к журналистам попала видеозапись пыток. В интернете ее увидели все — кто хотел и кто не хотел. Отрицать пытку, которая записана на видео, просто глупо. И тут нужно понимать, что сотрудники колонии ходят по зоне с видеорегистратором на груди. Когда мы, общественные наблюдатели, заходим в колонию, нас снимает видеорегистратор. Он снимает, как сотрудник общается с осужденными. Весь день сотрудника, который он проводит в колонии — записывается, — разводит руками Халяпин. — Если есть сообщение о пытках, то нужно просто посмотреть видео. Но…

Общественные наблюдатели Дмитрий Халяпин и Ольга Вековшинина в колонии «Черный беркут», что в поселке Лозьвинский. Фото предоставлено Ольгой Вековшининой.

Дмитрий Халяпин отмечает, что сейчас записи с видеорегистратора не помогают ответить на вопрос, были пытки или нет?

— Все видео находится только у сотрудников колонии. Когда мы просим: “Дайте нам материал”, то ответ следует такой: “А мы не можем дать вам материал. Он у нас стерся, он у нас рябой”, — отмечает общественный наблюдатель. — Сейчас главное — разрушить монополию ФСИН на доступ к видеозаписям. Информация с регистраторов должна быть доступна не только сотрудникам ФСИН, но и второй стороне. Когда видеоархив будет доступен по требованию общественников и адвокатов, то количество случаев пыток в колониях резко снизится.

Общественный наблюдатель Ольга Вековшинина считает, что видеорегистраторы не являются панацеей в борьбе с пытками. И никакое видео не заменит качественную работу следователей.

— Многие правозащитники говорят, что нужно везде поставить камеры, нужно, чтобы сотрудники ходили с регистраторами. Видеорегистраторов и видеокамер и так достаточно. Мы много раз сталкивались с тем, что в нужный момент они либо не работают, либо содержимое их было удалено, либо сейчас оно нечитаемо и просмотреть его невозможно, — говорит Ольга Вековшинина. — Должна быть работа Следственного комитета: есть подозрение на пытки, значит нужно сразу возбуждать уголовное дело и работать по нему, наказывать и увольнять причастных. Если следователь не видит пытки на видео, а все их видят, то судить надо уже такого следователя… Только это поможет. Постепенно увольняя сотрудников-садистов, общество добьется показательного урока для их коллег. В следующий раз они будут знать, что нельзя пытать осужденных. Это звучит как в детском саду, но по-другому до них не доходит.

Дмитрий Халяпин говорит, что законодатель должен вводить “презумпцию виновности” в отношении сотрудников колоний, подозреваемых в пытках:

— Если водитель, которого сотрудники ДПС подозревают в нетрезвом вождении, отказывается пройти медосвидетельствование, то они несут наказание как нетрезвые водители. Если сотрудник стер запись с регистратора, то это говорит о том, что где-то он накосячил. А значит — отвечай.

2,5 часа прошло между публикацией видео о пытках в ярославской колонии и возбуждением дела. Фото: пресс-служба ГУФСИН России по Свердловской области.

Кроме того, Халяпин говорит, что вопрос фиксации пыток нужно задавать и медикам.

— Нужно, чтобы медицинские освидетельствования по пыткам и избиениям не просто проводились фельдшером, который работает при колонии. Должна быть видеорегистрация с датой. Нужен допуск представителей независимой экспертизы, но не просто общественников, потому что большинство общественников медиками не являются. В колонию должны заходить вольные медики. Например, из районной больницы. Нужен механизм. Сейчас это нигде не прописано.

Воспитывайте кадры

Еще, наверное, более важным вопросом, нежели фиксация избиений, общественные наблюдатели считают профилактическую работу.

— Нарушения прав осужденных начинается с малого. Пользоваться своей властью над зэками сотрудники начинают с водворения в штрафной изолятор за расстегнутую пуговицу, за то, что осужденный не поздоровался. Такие жалобы мы встречаем каждую проверку. Осужденные даже выигрывали у учреждений суды за надуманное водворение в ШИЗО. Такие маленькие шажки, которые остаются безнаказанными, приводят к большим нарушениям, — говорит Ольга Вековшинина.

— О чем говорят пытки? О низком уровне специалистов колонии, занимающихся воспитательной и психологической работой. Кроме методов физического воздействия, они ничем не владеют. Если мы будем заниматься исправительной работой, то систему можно исправить, — Халяпин подчеркивает, что разговор уже идет не только об исправлении осужденных, но и об исправлении самой исправительной системы.

— Новый начальник ГУФСИН России по Свердловской области Федоров говорит, что управлению нужно больше открытости. Но некоторые сотрудники просто не понимают, о чем говорит начальник. В Сосьве разговаривал с сотрудниками про применения физической силы и спецсредств. Сотрудники не понимают, что нехорошо применять силу. На меня еще в невьянской 46-й орали: “Что вы приехали? Они тут такие сволочи, гады, бандиты, преступники». Когда сотрудники перестанут думать, что за “колючкой” сидят “гады” и “преступники”, то ситуация будет меняться, — общественный наблюдатель Николай Лаптев соглашается с тем, что у ФСИНовцев — нервная работа. — Бывает, что сотрудники срываются. В Новой Ляле было много блатников-отказников. Их даже в отдельный отряд засовывали, но тогда они просто переставали что-то делать. На зарядку не ходили. Двери в отряд заколачивали. После этого сотрудники начинали психовать, потому что осужденные пытались диктовать условия. Но с сотрудников спрос всегда больше, потому что они люди государевы, а пытки — это уголовное преступление.

“Пыточные колонии”

Халяпин говорит, что многие задаются вопросом, как сломать пытки в колониях, но мало кто анализирует, почему в зонах пытают?

— Судебная практика показывает, что пытки могут возникнуть для вымогательства денег с родственников осужденных. Это доказано уголовным делом по второй колонии, — приводит пример общественник.

В январе 2015 года “активисты” ИК-2 (“активистами” часто называют осужденных, сотрудничающих с администрацией колонии) избили заключенного Антона Штерна, уроженца Карпинска.

Антон Штерн. Родители молодого человека уверены: он многое успел переосмыслить и был готов к новой, нормальной жизни. Фото: Алеся Копылова, «ВК».

Из приговора суда следует, что в начале осени 2014 года один из “активистов” несколько раз вымогал деньги у Штерна. Мама Антона по просьбе сына несколько раз перечисляла эти средства на карточку матери “активиста”. Сын объяснял, что это нужно для того, чтобы выйти условно-досрочно. Всего женщина перечислила 15 тысяч рублей, которые пошли на нужды колонии в качестве “гуманитарной помощи”.

Чтобы потребовать новых переводов, “активисты” попытались запугать Штерна, пообещав ему большие проблемы, но денег родные так и не перевели.

На Антона надели пять фуфаек, чтобы не оставлять следов побоев. И начали бить. Когда Антон потерял сознание, его унесли в медсанчасть, где Штерн скончался.

В период, когда было совершено преступление, “активистами” командовал заместитель начальника колонии по вопросам безопасности Михаил Белоусов.

За смерть Штерна были осуждены “активисты” и Белоусов.

— В июле вступил в силу закон, который позволяет налоговой шерстить банковские карточные счета. Поступили деньги на карточку, а человек не может объяснить, откуда они — тогда поступление будет считаться доходом и облагаться налогами. Некоторые люди, чьи родственники, например, сидят на “двойке”, жалуются, что все равно приходится перечислять деньги — то на номер телефона, то на какие-то счета. Кто-то вымогает. Все равно администрация должна быть в курсе. Деньги начинают вымогать уже с карантина. Те, кто раньше сидел, их родителями, рассказывали, какие огромные деньги им приходится тратить. Когда сломают экономическую составляющую пыток, то можно будет ждать результата, — считает Николай Лаптев.

Он отмечает, что в области почти не осталось колоний с “пыточной репутацией”. Может быть, кроме нижнетагильской “пятерки”.

— Оттуда жалуются, а мы зайти не можем, — говорит он. Несколько членов свердловской ОНК проходят свидетелями по уголовному делу, связанному с пытками в колонии.

— Целый год идет следствие, 100 человек опрошены. Есть свидетельства, но тема никуда дальше не двинулась. Пока, — Дмитрий Халяпин рассказывает, как правоохранители в последние годы “зачищали” местные колонии с неоднозначной репутацией. — В 2001 — 2013 годах была тема по “двойке”. Колония считалась пыточной. Через три года всех посадили — и начальников и “активистов” колонии, бивших людей и вымогавших деньги с родственников осужденных. После “двойки” тема перешла на 54-ю, что в Новой Ляле. Прошло 2 года и тему раскрутили. Того, кто был одним из начальников на Ляле, а потом ушел на СИЗО-3, сейчас арестовали. Я уверен, что через какое-то время и “пятерку” тоже достанут…Но я считаю, что если появилась информация о пытках в колонии, то должностное лицо должно отстраняться от работы в зоне — до окончания проверки или следствия. Многих общественных наблюдателей сейчас не пускают на территорию ИК-5, потому что они являются свидетелями по делу о насилии, но руководство ходит в эту колонию на работу и может оказывать воздействие на осужденных. Это глупость какая-то!

Мешает кумовство

Супруг Натальи (назовем ее так, прим. автора) сейчас отбывает наказание в колонии, расположенной в маленьком свердловском поселке. Пока супруг сидит, Наталья заинтересовалась вопросами защиты прав осужденных.

— Сосьва или Ивдель — это маленькие провинциальные места. Как правило, в местных судах и прокуратурах работают бывшие сотрудники колоний или их родственники. Возникает клановость. Пытки и любые другие преступления тяжело расследовать, — говорит Наталья. — Колонии нужно переносить на окраины больших городов.

В мае осужденный В., находящийся в лечебно-исправительном учреждении №23 поселка Сосьва, был выведен сотрудниками ЛИУ из камеры штрафного изолятора, после чего получил множественные удары руками и ногами по лицу, перелом руки. Об этом сообщали родственники осужденных.

ГУФСИН опроверг сообщения, заявив, что осужденный В. совершил акт членовредительства, впоследствии к нему была применена физическая сила.

Следственный комитет проводил проверку.

— Просили изъять видео. Оно есть в СК. Но следователь решил, что физическая сила применялась обоснованно. Как в Ярославле, — говорит Наталья.

Собрали несколько резонансных сообщений о пытках в российских колониях, которые поступали за последние годы.