Природа экономической теории

Экономическая теория нужна не сама по себе, а для того, чтобы люди могли наметить мероприятия экономической политики так, чтобы достичь своих целей. Грамотный экономист может дать надежные рекомендации, как политику, планирующему достичь полного социализма, так и политику, желающему установить чистый капитализм. Экономическое мероприятие может быть плохим или хорошим только в том смысле, что оно может включать или не включать в себя годное или не годное средство для достижения цели. Экономист, если бы ему пришлось составлять программу стороннику полного социализма, просто сказал бы заказчику, что достижение цели полного социализма сделает среднего жителя страны менее обеспеченным, чем самого бедного жителя страны, в которой будет реализована программа чистого капитализма. Но если жители и их предводитель несмотря на доводы разума предпочитают нищету благополучию, то вот, пожалуйста, экономическая программа построения социализма.

Валерий Дементьев

Могут сказать, зачем снова об экономической теории, о вопросе, волнующем очень немногих из всех горожан, занятых решением куда более насущных вопросов. Но вопрос этот важен именно потому, что использование человеком или его представителями во власти ложных экономических теорий не может дать никаких полезных результатов, но обязательно приведет к появлению негативных, возможно, катастрофических последствий. Поэтому важно разобраться в природе самой экономической науки и ее фундаментальном отличии от других наук.

Существует множество экономических теорий, каждая из которых претендует на истинность, по крайней мере, в некоторой части области экономических исследований. Этот разнобой происходит из ложного представления о том, что всякая наука для своего становления и развития должна получать исходные данные из практики, а ее законы выводиться методом индукции. После получения исходных данных ученые могут предложить связывающие и объясняющие эти данные гипотезы, одна из которых в результате проверки может доказать свою истинность и потому стать теорией.

Такой подход полностью оправдан в области естественных наук. Но для экономической теории, как части теоретической науки о человеческом действии, такой подход неприменим. Причина в том, что человек принципиально отличен от предметов неживой природы и живой природы за пределами человека. Это отличие заключается в том, что человек — и только человек — выбирает — сначала он намечает важные для себя цели, а затем отбирает подходящие, по его мнению, средства для их достижения.

Выбор человека часто бывает непредсказуем. Причина этого в том, что нет двух одинаковых людей, и каждый человек сегодня уже иной по сравнению с тем, чем он был вчера, потому что каждый прожитый отрезок времени дает ему новый опыт как результат решения встающих перед ним задач.

Из истории (практики) человеческой деятельности невозможно извлечь никаких данных, которые могли бы послужить основанием для построения экономической теории. Это физик при исследовании свойств материала может ставить любое число совершенно одинаковых экспериментов. С человеком никакой такой эксперимент не будет равнозначен предыдущему или последующему эксперименту, потому что человек до эксперимента и после него — не одно и то же. Также ни одно из исторических событий не может в точности повторить другое историческое событие. Историческое событие — уникальное явление, которое не только не может быть источником каких-то данных для построения теории, но и само может быть правильно понято и объяснено только с помощью теории, которая создана для понимания и объяснения событий такого рода.

Поэтому для построения экономической теории существует единственный верный подход — начать с сути человеческой деятельности, то есть как раз с той неоспоримой, взятой из жизни истины, заключающейся в том, что человек выбирает. Экономисты, формализуя задачу, добавили к фундаментальной аксиоме выбора два постулата: разнообразия природы и досуга — блага.

Никто не может возразить против того, что все эти три положения наблюдаются в человеческой жизни. Никто не в состоянии добавить еще что-то, что уже в скрытом виде не заложено в них.

Следовательно, никто не может возразить против того, что на основе этих фундаментальных предположений методом дедукции можно создать одну (и только одну) экономическую теорию, которая не может быть опровергнута никакой практикой, как не может быть опровергнут никакой практикой закон всемирного тяготения. Если бы мы могли провести такой идеальный эксперимент: предложить десяти логикам развить эти исходные положения в полные экономические теории, то мы должны были бы ожидать на выходе одинаковые по сути тексты. Естественно, что созданием такой теории занимался не один человек. Это знание по крупицам собирали на протяжении последних трех столетий десятки выдающихся мыслителей, имена большинства из которых даже не известны простому гражданину. Но такая теория уже существует! И никакая экономическая теория, не имеющая явной логической связи с указанными выше тремя исходными положениями, не может считаться истинной и не является таковой. Если наблюдателю кажется, что факты действительности расходятся с предсказаниями дедуктивной экономической теории, то это не значит, что теория опровергнута, это значит, что наблюдатель упустил из виду некоторые важные обстоятельства, которые повлияли на получение конечного результата. Естественно, что учесть все факторы, влияющие на результат, достаточно трудно, потому что, во-первых, общественные процессы очень сложны и, во-вторых, многие действующие лица, преследуя свои собственные цели и выбирая соответствующие целям средства, стараются скрыть некоторые свои действия. Так, например, поступают денежные власти, когда предопределяют рост цен на товары и услуги выпуском — незаметным для широкой общественности — новых количеств наличных и безналичных денег, вину за последствия своих действий перекладывая на погоду, спекулянтов, враждебное окружение и т.п.

Мы можем рассмотреть и обратный случай, когда бы предметы неживой природы могли делать выбор по своему усмотрению. Предположим артиллерийский снаряд мог бы принимать решение о положении своего центра тяжести в процессе полета. Был бы уверен артиллерист в том, что снаряд попадет в назначенную ему точку? Был бы уверен конструктор, что ему вообще следует заниматься конструированием изделия, результат действия которого непредсказуем? В случае, когда неживые предметы природы могли бы принимать собственные решения, то есть выбирать цели и средства достижения целей, как делает это человек, никакая физическая теория, какие известны нам сейчас, не могла бы существовать, и должна была бы основываться на тех же принципах, на каких основывается экономическая теория.

Перед тем, как прислушиваться к рекомендациям того или иного экономиста или эксперта, не лишним будет иметь в виду приведенные выше сведения. Они помогут отделить настоящую экономическую теорию от разного рода широко распространенной экономической «лысенковщины».