«Серов» ушел с Донбасса. Серовчанин полтора года провел в воюющем Донецке

В 2008 году Альберт Дмитриев уехал из Серова в Москву зарабатывать деньги.

– Я когда-то писал стихи, печатался. Есть даже брошюрка «По законам ангельского жанра». Потом пытался помогать ребятам, которые музыку здесь делали. Были рэперы, рокеры. Помогал с текстами. Был одним из организаторов музыкального фестиваля «Полигон-2008». Случился кризис и я остался в долгах. Друзья отошли, некоторые помогали в меру сил отбиться, но не получилось. Чтобы не вешать кредиты на мать, уехал в Москву отбивать то, что задолжал государству. Я всегда старался не входить в конфликты с законом. Жил в Москве пять лет. Работал начальником участка пути на внуковском заводе огнеупорных изделий. Когда отбились кредиты, полыхнуло в Украине. Сразу скажу, что ехал туда не воевать. Я понимал, что поскольку у меня нет никакого боевого опыта, то в армию меня могут и не взять. Нужно было бы разбирать завалы – разбирал бы завалы, – говорит Альберт.

Страшное свидетельство войны: просто жилой дом в Донецке. Фото: Альберт Дмитриев

Альберт говорит, что нашел в интернете номер человека, чтобы узнать, как добраться. – Мне сказали: «Доедете до Ростова. Там вас встретят». На поезде приехал в Ростов, звоню – трубку никто не берет. Потом позвонила девушка с какого-то другого номера и сказала: «Берите билет на автобус и езжайте в Донецк», – рассказывает Альберт.

– Ехал сделать что-то мужское, наверное. Получилось так, как получилось. О том, что я в Донецке, знал только один человек, товарищ из Москвы. Мама, вообще, узнала о том, что я на Украине через 8 месяцев. Как и дочери, у меня их две: 14 и 25 лет, – говорит серовчанин.

Фото: Альберт Дмитриев

В 1988-1990-х годах Альберт служил срочную военную службу в железнодорожных войсках, дислоцированных в Монголии. Был командиром отделения.

– Приехал, попал в часть, пообщался с психологом и мне предложили идти в разведку. Пришел командир разведроты. Командир у меня был боевой. Фамилию и имя его я вам называть не буду, потому что он – гражданин Франции. У него огромный опыт, 15 лет служил в иностранном легионе и прошел четыре войны в Африке, – Дмитриев рассказывает, что «вся моя служба там была – это Донецкий аэропорт. За него тогда ожесточенные бои шли, они и сейчас идут».

Донецкий аэропорт. Фото: Альберт Дмитриев

– Под Донецком было мало непосредственных столкновений нос к носу с украинской армией. Война там уже давно артиллерийская. Моя работа – это корректировка огня артиллерии, выявление огневых точек. Ничего современного я там не видел. Бинокль у меня был 45-го года. Сам купил. На радиорынке, – говорит Дмитриев.

– Статья 359-я Уголовного кодекса РФ, например, которая карает за наемничество – участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях – не пугала? Все-таки чужая страна, живые люди, которых убивают…
– Я – не наемник. Я – доброволец. В соответствии с главой первой Гаагской конвенции. Жалованье военнослужащим выплачивается в рублях. 15 тысяч – это не деньги. Комплект формы здесь стоит 2400, а там – 8 тысяч. Сигареты купи сам, дополнительный сухпай купи сам. За полтора года, что я там был, мне заплатили тысяч 75. Дело там для большинства солдат вовсе не в деньгах. В ополчении, что бы там не говорили, люди совершенно разные. Сашка, например, стоял у истоков донецкой весны и штурмовал с толпой людей донецкую администрацию и СБУ. Были россияне. Парень с Ростовской области был у меня, потом ушел в «Спарту». Погиб на Песках – прикрывал отход группы, подобрал раненого, которого свои же бросили, дотащил его на себе до окопов. Когда вниз сваливал, его снайпер отработал через пластины бронежилета.

До июля 2015 года Дмитриев воевал в Кальмиусе (бригада «Кальмиус» – вооруженное формирование самопровозлгашенной Донецкой Народной Республики. Название происходит от одноименной реки в Донецкой области, – ред.).

– Потом я на несколько недель приезжал домой, в Серов, где пообщался с родными и поменял паспорт. Вернулся уже в «Сомали», к Гиви, – в военном билете ДНР Дмитриева стоит подпись Михаила Толстых, которого недавно убили. – Гиви был неоднозначной личностью. Недолюбливал россиян. Однажды выступил по местному ТВ и сказал, что у него русские не воюют, только местные. Они более мотивированы и готовы собой жертвовать. Для многих русских это стало толчком для ухода из «Сомали». Из всех русских, кто воевал в “Сомали”, награждено человек шесть. А секретарша Гиви имеет два креста.

– Гиви, как и Моторолла, стал медийным лицом этой войны…
– Да. Их по телевизору часто показывали. Но в последнее время не верю телевизору. Так случилось, что я стал командиром группы артразведки. Многие из моей группы до сих пор там воюют. Ребята постоянно на связи. Общаемся по Viber и WhatsApp. Тому, что рассказывают по телевизору я не верю, поэтому новости узнаю от ребят напрямую.

– А почему вы не верите телевизору?
– По ТВ говорят о перемирии, но мы его не наблюдали. Относительное затишье было, но никак не перемирие: единичные прилеты по жилым домам, снайперы работают, группы ДРГ заходят и стреляют. Война продолжается. Ситуация там рано или поздно нормализуется. Рано или поздно любая война заканчивается. Все эти Минские соглашения – все это вата ватная. Народы больше уже никогда не примирить…

– То есть, русский и украинец больше не братья?
– Именно Донецк и Украину больше не примирить. Те, у кого погибли близкие, никогда не простят. Что с той, что с другой стороны. Я к украинцам до сих пор с уважением отношусь. Даже несмотря на то, что они мне на странице в интернете пишут.

Дмитриев говорит, что не жалеет о своей полуторагодовой отлучке на Донбасс из Серова.
– Война затягивает. Там четко видно, кто тебе друг, а кто тебе – враг. И нет разночтений. Это тут неясно, кто есть кто… Тут даже близкие кидают и подставляют. Там ты себя чувствуешь среди своих.

– Почему тогда ушли?
– Потому что наступил предел. Я – доброволец. Я пришел помочь. У каждого человека есть предел. Ко мне пришли знакомые и помогают строить дом. Помогли сколько смогли, а сейчас – устали, дела появились. Какие проблемы, спасибо за то, что помогли, ребята! Когда уходил, с нас спороли шевроны и погоны. И сказали, что мы трусы и предатели. К тому же сейчас там ситуация непонятная. Все шли воевать за Новороссию, «За волю и труд»! А получилось – непонятно что. В центре Донецка работают ночные клубы и рестораны, а на окраинах люди гасятся по бомбоубежищам и ты отдаешь им свой сухпаек, потому что у них вообще нечего есть. Людям там гораздо тяжелее, чем воякам. У людей война дома идет.

Когда война началась, все тикали: кто в Украину, кто в Россию. В ополчении оставались либо идейные, либо тем, кому тикать некуда, – продолжает Дмитриев. – Сейчас кто-то возвращается из Украины, они там не нужны. Кто-то возвращается с России – с непонятной озлобленностью на русских. Кто-то почему-то считал, что здесь ему вывалят золотые горы и банановые острова, дадут квартиру и гражданство и он тут будет как сыр в масле кататься. С этой озлобленностью люди вернулись в Донецк. А русские люди, воевавшие на Донбассе, возвращаются в Россию…

В доме Альберта Дмитриева несколько свидетельств донбасской войны: флаг Новороссии на стене, удостоверение добровольца, китель с нашивками. И фотографии погибших. Фото: Андрей Клейменов, “Глобус”

– Не секрет, что русских добровольцев на Донбассе было 50-70 тысяч человек. Женщины местные говорили, что если бы не добровольцы, ополчение смяли бы в два дня. Ополченцы сделали грязную работу. Грязная работа – она вот, – Дмитриев достает тетрадку и начинает зачитывать фамилии. – Списки погибших. Свердловская область – 20 человек. Земляков своих я не знал. Все были по позывным. Мой позывной был – “Серов”. Данные о погибших мне передали неравнодушные люди с Донецка. Они собирают и передают. Говорят, проверяйте сами. Человек 10 подтверждено официально. С нами же никто на контакт не идет – ни МВД, ни ФСБ. Мы не должностные лица, для органов мы – никто.
Знаю вот парнишку в Пышме похоронили. Из “Сомали”. Погиб где-то за неделю до Гиви.

Фото: Андрей Клейменов, «Глобус»

– В Серов вы вернулись в феврале 2016 года. До этого жили в столице, потом были на Донбассе. Город изменился?
– Город не изменился. Люди изменились. Стали более равнодушными. Никого ничего не интересует, кроме себя. А это не патриотично. У тебя может быть хорошая машина и квартира, но при этом ты можешь стать овощем. Мне говорят, что вы там делали? В 2014 году все это активно пропагандировали по ТВ: «Герои нашего времени», «Добровольцы помогают Донбассу»… Если бы мы были там неугодны, никто бы нас туда не пустил. А тогда туда пускали и даже паспорта никто не проверял. Это интересы России. То же самое происходит в Сирии…

– А зачем нам Сирия? У нас больниц нет…
– Ну да. Хотя если копнуть глубже, если не будет Сирии, то из Арабских Эмиратов пойдет прямой нефтепровод. Тогда Россия больше будет не нужна. Тогда у нас не то, чтобы больниц не будет, тогда у нас и хлеба может не стать.