В России прекратили лечение пациентов с тяжелыми онкогематологическими заболеваниями

В России уже несколько недель не лечат апластическую анемию. Нечем. До 300 человек в год будут умирать из-за того, что необходимый для их лечения препарат перестали закупать. В ближайшее время то же самое ждет перенесших трансплантацию органов. Прекращение закупок связано с тем, что с этого года были ужесточены правила сертификации лекарств. Не последнюю роль сыграло и фиксирование рублевых цен на закупку жизненно важных лекарственных препаратов — производители не готовы продавать лекарства в два раза дешевле, чем раньше.

Фото: pixabay.com

С 1 января иностранные фармкомпании не могут регистрировать в России новые лекарственные препараты, не получив сертификат, подтверждающий соответствие своих стандартов качества российским требованиям по стандарту GMP (система норм и правил).

По стандарту GMP работают почти все фармацевтические компании в мире. Но российские чиновники решили выдавать иностранцам свои собственные GMP-сертификаты. В этом году это требование действует только для новых препаратов, со следующего года — для всех. Это формально. А на практике уже перестали закупать препараты, которые российские врачи использовали десятилетиями.

Получить российский сертификат невозможно, поскольку Минпромторг пока что не наделил полномочиями проводить инспекции лекарственных заводов за границей ни одно из подведомственных учреждений.

Так что если в ближайшее время не отменить это требование, граждане России останутся без качественных лекарств. И речь тут идет не о банальных средствах «от простуды», а о серьезных лекарствах, в том числе из списка жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП).

Первыми пострадавшими оказались дети с апластической анемией, тяжелым гематологическим заболеванием. Лечить эту болезнь можно двумя способами — трансплантацией костного мозга от совместимого донора или препаратом «Атгам». Но его запасы закончились в больницах в январе-феврале.

Заместитель директора благотворительного фонда «Жизнь» Анастасия Колесникова уже не первый год помогает онкобольным детям из РДКБ, а год назад апластической анемией заболела ее дочь.

— Моего ребенка лечили «Атгамом» в прошлом году. Тогда никаких проблем с «Атгамом» не было, кроме нас в больнице лежали еще несколько детей с этим диагнозом, и все спокойно лечились, — рассказывает она. — Но если бы лечиться пришлось сейчас, когда лекарства нет, я даже не знаю, что бы я делала. Сейчас дочь принимает уже другой препарат, но когда я получала его в последний раз, мне сказали, что, возможно, его больше не будет. Ну, что делать? Придется самой искать и покупать за свои деньги. Потому что я не намерена переводить дочь на другое лекарство в середине лечения. И таких случаев много сейчас. Как мне врач сказал, кого-то можно перевести на другой препарат без опаски, потому что дети уже заканчивают лечение. А тех, кто в середине пути, нельзя ни в коем случае. А вообще проблемы с лекарствами в больницах возникают постоянно. В прошлом году на лекарства и расходные материалы наш фонд потратил более 14 млн рублей.

Как пояснил «Известиям» гендиректор сети аптек госпитальной специализации «Илан» Андрей Илюточкин, «у нас сейчас мало внимания обращают на качество лекарств».

— Я постоянно общаюсь с врачами и знаю, что у них возникает много трудностей с лекарствами, — отметил он. — Взять те же аукционы, на которых препарат закупается по действующему веществу, а не по наименованию или производителю. Есть определенное действующее вещество — хорошо, а кто произвел препарат — не важно. И выигрывает более дешевая позиция, то есть отечественные, индийские и китайские лекарства. Больницы вынуждены их закупать, а врачи некоторые из этих препаратов вообще отказываются применять. Потому что знают, какие серьезные побочные эффекты будут.

Источник: Елена Лория, «Известия»