Всё в прошлом

У самой околицы деревни приютился неказистый с двухскатной крышей домишко, срубленный из леса-кругляка. Его два подслеповатых оконца с двухстворчатыми дощатыми ставнями, разрисованные трёхцветными квадратами, уныло смотрели на улицу.

Александра Федоровича Меркера в Краснотурьинске знают и помнят многие. Фото: личный архив А.Ф. Меркера.

На низкой завалинке, опоясывающей ветхий домик со всех сторон и немного защищавшей его от жуткой зимней стужи, сидел старик. Несмотря на солнечный день, он был в стёганной телогрейке, в валенках, а на голове была видавшая виды шапка-ушанка, одно ухо которой было завернуто внутрь, а другое полусвисало в сторону. Сгорбившись и опираясь одной рукой на суковатую палку, старик грелся на солнышке. По возрасту он, похоже, был ровесником своему домишке.

Мне показалось, что старик дремлет и, не желая тревожить его сон, уже хотел тихо пройти мимо, как вдруг услышал его глухой голос:

— Ты, Ляксандра, пошто сёдня без своих пацанов и пацанок? Аль они надоели тебе?

— Добрый день, Сергей Лаврентьич, — поздоровался я, оставляя его вопрос без ответа. – Как ваше здоровье?

— Ежели ты, Ляксандра, не спешишь, присядь маленько, побеседуем.

Старику я не мог отказать, направился к нему. Он услужливо подвинулся, хотя места на завалинке и так бы нам хватило.

—  Что здоровьем моим интересуешься – благодарствую. Стар я стал, ослаб, спину вот ломит да ноги ноют.

Я и сам уже заметил, что за время нашей последней встречи старый сельчанин сильно сдал.

Мы сидели на теплой завалинке дома, Сергей Лаврентьевич с печалью в глазах вёл свою нить воспоминаний. Когда-то в давние времена, когда он впервые встретил юную красавицу Юлю на деревенской улице, показалось, что солнце брызнуло ему в глаза. Они полюбили друг друга, вскоре и скромную свадьбу сыграли. За синие очи, за белозубую улыбку, отливающие золотом волосы молодой  муж ласково называл свою жену «Солнышком». А теперь нет уже ее, недавно похоронил он свою Юленьку на краю деревни, где меж берез нашли свое последнее пристанище многие жители поселка.

Слушая неторопливый рассказ старого человека, я  видел, с какой болью даются ему эти воспоминания о прошлом, где черные страницы жизни перемежались со светлыми, солнечными,  где горечь утраты любимой женщины подорвало его здоровье и наступившее затем нынешнее одиночество.

Мы еще долго продолжали нашу беседу, переходя с одной темы на другую и отвечая на многочисленные вопросы друг друга.

Подошло время прощаться. Сергей Лаврентьевич подытожил нашу встречу:

— Приехал, значит, чтобы снова по своим местам пройтись? Ну, пошастай, пошастай по нашему краю. Интересный он, наш таёжный край. В свое время я много где побывал, а сейчас ослаб от годов, еле вот на улку выбрался. Да и ты, знаю, наш край вдоль и поперек исходил со своими учениками. Удачи тебе.

Я пожал старику его уже слабенькую руку и поспешил к автобусной остановке.

**********************

Эта мимолетная встреча со старожилом Воронцовска освежила мою память, я мысленно перенесся в то давнее летнее  время, когда впервые увидел его.

Сергей Лаврентьевич Гончарук. Фото предоставлено А.Ф. Меркеров

С Лаврентьичем (так звали старика все деревенские) мы знакомы уже около двух десятков лет. С того года, когда наш экспедиционный лагерь стоял на красивом берегу Каквы рядом с его покосом. Тогда он был еще в силе и вместе со своей женой-остячкой Юлией Николаевной размашисто укладывал рослую росистую траву в густые сочные валки.

Чтобы не тратить драгоценное сенокосное время на дорогу с Воронцовска на покос и обратно, они устроили ночевню прямо на лугу под раскидистой березой, плакучие ветви которой свисали до самой реки.
Вставали они рано, когда светлая заря еще только поднималась над рекой. Солнце еще не иссушило росу на прибрежном лугу, и она сверкала на травах, как бриллианты, разбросанные щедрой рукой доброго кудесника.

Днем мы были заняты своими делами: они косили, а мы проводили исследования биоценозов, изучали внутривидовую изменчивость луговых и лесных растений и составляли гидрологическую характеристику Каквы.

В свободные часы наши парни и девчата, которых Лаврентьич на деревенский лад называл пацанами и пацанками, с удовольствием помогали старикам: ворошили сено, сгребали его в валки, подтаскивали к месту стогования, а некоторым парням старик разрешал помахать литовкой, давая возможность парням полюбоваться уложенными ими валками дымящейся травы.

А вечерами мы ходили в гости друг к другу, сидели у костров, угощались чаями.  В общем, дружили лагерями, как в шутку мы называли наше соседство.

Вот с той-то покосной поры и завязалась наша дружба. С Сергеем Лаврентьевичем нас объединяла общая любовь к Северному Уралу, его неповторимой природе. Я эту свою любовь передавал своим ученикам, вкладывая ее в души своим питомцам, совершая многочисленные походы и краеведческие  экспедиции с целью изучения природы своего края.

Лаврентьич же свою любовь к своему краю воплощал на холсте красками. Свои готовые картины он вставлял в багетовые рамы собственноручного изготовления, чем он очень гордился.

Их, картин, у Лаврентьича было много: одни украшали стены, другие, аккуратно завернутые, стояли в чулане, третьи хранились дома в шкафах.

В зимние воскресные дни я частенько привозил своих ребят из города в поселок Воронцовск в гости к Сергею Лаврентьевичу и Юлии Николаевне. Тогда картины доставались из своих запасников и размещались на диване, кровати, стульях и даже на полу, и начинался удивительный рассказ о природе Северного Урала, перемежавшегося с историями написания той или иной картины. Почти все полотна были посвящены природе: река Каква в разные времена года, окрестности Воронцовска, луга, лесные уголки, водоемчики. Ребятам открывался мир природы Северного Урала, перенесенный на полотна.

Сергей Лаврентьевич не заканчивал никаких художественных академий, даже  художественного училища за плечами у него не было. Это был самобытный художник-пейзажист,  художник-самородок. С точки зрения академических художников в картинах Сергея Лаврентьевича, конечно же, можно было бы найти немало не так сделанных мазков кистью самоучки или иные недочеты, но все эти недочеты с лихвой окупалисиь точностью изображенной на картине местности. Его картины подкупали своей лиричностью, своими красками. Недаром краеведческий музей Краснотурьинска несколько раз предоставлял свои залы для персональных выставок полотен Сергея Лаврентьевича Гончарука. Эти выставки пользовались большим успехом у посетителей выставочного зала.

Была у Сергея Лаврентьевича еще одна страсть – любовь к метеорологическим наблюдениям. Мои ребята с нескрываемым любопытством рассматривали его толстые альбомы с многолетними записями температур, осадков, явлений природы, видов сельскохозяйственных работ в разные времена года. Здесь же синхронно отражались наиболее яркие политические события, которые происходили в мире и внутри страны.

Не знаю, долго ли продолжались бы наши беседы с художником, если бы не вмешивалась хозяйка дома. Юлия Николаевна приглашала наших девочек помочь ей на кухне.

Вскоре на столе появлялись румяные горячие пирожки, молоко, чай и разные варенья: смородиновое, брусничное, малиновое и жимолостное – выбирай по своему желанию.

Какие это были для моих ребят уроки в воскресный день! Уроки не в школе, а в деревенской избе. Уроки художника-самородка и урок мастерицы кулинарного искусства.

*********************
Это была моя последняя встреча с Сергеем Лаврентьевичем Гончаруком. В 2001 году его не стало.