49 дней войны

Этого хватает, чтобы понять: фронт — это чудовищно страшно

Александр Григорьевич Поломин — коренной житель Краснотурьинска. То есть родился он еще в поселке Турьинские Рудники 7 ноября 1923 года и в течение жизни наблюдал превращение маленького поселка в красивый город. Детство Поломина протекало на Медном Руднике по улице Сосьвинской, он рос в семье железнодорожника. Отец Саши работал составителем поездов, а мама занималась воспитанием четверых детей, из которых он был старшим.

Конечно, главе большой семьи было тяжело одному обеспечивать жену и детей, поэтому старший сын Александр рано примерил на себя роль помощника и кормильца. В тридцатые годы всем жителям Свердловской области разрешено было заниматься старательством — добычей золота. Понятно, что драгоценный металл сдавался в государственную казну, но в обмен на него старатели получали купоны-боны, на которые в специальном магазине можно было приобрести сахар, муку, селедку и даже табак. Это было неплохим подспорьем для многодетной семьи, и Григорий Поломин взял участок на реке Харитоновке, недалеко от поселка, где и занимался добычей золота. Двенадцатилетний сын помогал ему тем, что подкачивал воду насосом-дергачем. Вроде бы и нетяжелая работа, но довольно изнурительная. За десять дней отцу с сыном удавалось порой намыть до четырех граммов драгоценного металла, и дела вроде бы шли в гору. Но когда Саше было тринадцать лет, отец неожиданно заболел и «сгорел» буквально за несколько дней. Семья осталась без средств к существованию. И старшему сыну пришлось работать уже за двоих. Летом он пас коров местных жителей, зимой — учился в школе.

— Конечно, тяжело было — хлеб, картошка, соль, больше ничего не видели. Сахар и то не всегда был. С отцом неплохо жили, а как его не стало, так выживали, как могли, — вспоминает предвоенное детство Александр Григорьевич.

Мальчик закончил девять классов, а потом пошел на бухгалтерские курсы в Серове. Получил специальность в 1940 году, с трудом, но все же устроился на работу в геолого-разведочную партию учеником. Деньги платили небольшие, но жить стало полегче. Пока не началась война…

— 1941 год — и снова голод, — говорит Поломин. — Хлеб стал по карточкам, правда, на рынке были спекулянты, и можно было купить булку хлеба за четыреста рублей. Вся моя зарплата… А вскоре и на фронт начали призывать. В Краснотурьинске военкомата не было — только военный стол. При нем организовали курсы снайперов, для обучения отобрали двадцать молодых людей, в том числе и меня. С февраля по апрель 1942 года я проходил обучение на этих курсах. Потом мы всей группой ехали в военкомат — там отбирали по пять человек, а остальных отправляли домой. Так я ездил три раза…

Не дождавшись своей очереди, Александр Григорьевич записался добровольцем на фронт. В сентябре 1942-го его призвали, но лишь через одиннадцать месяцев — в сентябре 1943-го — Поломин принял свой первый бой. «До этого я и четверо моих земляков проходили подготовку на младших командиров в Ирбите, — объясняет он. — Так что моя война еще не сразу началась…» Первый бой для Поломина обернулся первым серьезным ранением: через сутки под пулями молодой командир был ранен в голову. Дату этого события Александр Григорьевич помнит до сих пор — 2 сентября 1943 года. Тогда он частично лишился слуха и речи, провел в госпитале около месяца и — снова на фронт.

«Второй раз на передовой мне удалось продержаться дольше. Пока стояли в обороне — все были живы. Как только пошли в наступление, половина солдатов была выбита врагом», — рассказывает фронтовик. Ему тоже досталось — ранение в голеностопный сустав. 19 октября 43-го для Александра Григорьевича война закончилась: месяц солдата не могли определить ни в один госпиталь на территории всей Украины — не было свободных мест. Лишь в Саратовской области нашлось койко-место для бойца, где он лечился еще два месяца. А потом — в тыл, домой…

В Краснотурьинске тоже везде были раненые, несмотря на то, что боевые действия проходили далеко отсюда. В поселке Рудничный Дом культуры на скорую руку был переоборудован под госпиталь. Раненых было так много, что под госпитали переделывали все, что только возможно, и все равно мест не хватало. В Серове, к примеру, и гостиницу, и городской Дворец культуры превратили в лазареты, вспоминает Поломин. А еще он помнит, что возвращался домой с радостью: «На фронт больше не хотелось. Страшно на войне, очень страшно…»

Сейчас Александр Григорьевич живет один. Единственная дочь — в Москве. Сына ветеран похоронил. За хозяйством следит сам, обходится без помощников. «Я ведь не хулиганю, не пью, не курю», — с улыбкой объясняет Александр Григорьевич свою самостоятельность. В ноябре ему исполнится 88 лет, но, глядя на фронтовика, который до сих пор ходит за грибами и ведет активную жизнь, понимаешь, что для поколения победителей нет ничего невозможного.