«Зачем ждать помощи, если можно ее не дождаться, потому что кто-то не допил чай?»

Не часто, но все же случается, когда сердце, теряя ритм, стучит так громко, что, кажется, окружающие могут и должны слышать. И к счастью, что не часто! Ведь стук сердца, о котором я сейчас говорю, это стук беспокойства и тревоги. И порой не просто совладать с собой, чтобы не закричать от этого стука. Так случилось и со мной.

В первом полугодии на Рудничном были сокращены ставки диспетчеров «Скорой помощи». Последствия такого решения почувствовали на себе, пожалуй, все жители поселка. Быть может, если бы чиновники от медицины были внимательнее к своим подчиненным, то и их подчиненные были бы внимательнее к пациентам? Фото: архив «ВК»

08.10.13 начинался как обычный день. В 7 утра встали, разбудили старшую дочку собираться в садик. Та, как обычно, понежившись в постели, после недолгих ласковых маминых уговоров поднялась, и мы ушли. Благо, садик рядом, я вернулся быстро.

Дома жена уже ходила по комнате, успокаивая нашу недавно родившуюся младшую дочку Сашу. 10 дней как родился этот человечек. Причина, казалось бы, банальная, через которую проходит нынче большинство семей, в которых родился младенец – колики. Но каждая семья, даже и при не одном ребенке, как в первый раз переживает вместе с малышом эту боль, сопереживая ему, стараясь помочь. Вот и мы давали и «Плантекс», и «Эспумизан», прикладывали теплое полотенце к животику, радуясь, когда затихала кроха, радуясь, что боль отпустила. В то утро дочь плакала как-то резко и сильно, крича как будто требовательно. И, может быть, так и есть…

Примерно через сорок минут, в 08.40, видя, что боли очень интенсивные, мы решили дать Саше крупинку «Но-шпы», чтобы снять спазм. Насколько верным было это решение можно спорить, можно осуждать нас за самолечение или еще делать какие-то жесты и выводы, но суть такова – примерно пятую часть таблетки я растолок в порошок и дал выпить Саше.

Видимо, горечь «Но-шпы» вызвала слюноотделение, и дочке стало трудно дышать, трудно настолько, что ее лицо стало багрово-синеватого оттенка и почти отсутствовало дыханием. Сразу же я позвонил по номеру ОСМП, но… там подняли и положили трубку. Не поняв, что произошло и, посчитав, что меня не расслышали, я вновь позвонил и сразу, как только прошло соединение, стал громче говорить: «Девушки, примите вызов. Младенец 10 дней, затрудненное дыхание, синеет…». Назвал адрес. Не успев все договорить, услышал… короткие гудки. Меня и не слушали, а вновь подняли и положили трубку!

Уже негодуя и мечась по комнате, вновь набрал номер, а в голове уже стучало: «Ехать к ним!». В какой-то момент отдал трубку жене, которая со слезами держа дочку на руках, что-то стала объяснять все же ответившей «Скорой», и, одевая кроссовки, крикнул им, тем, кто на том конце бессовестно «сдавал и принимал смену», – « Вы сейчас там все ох…те».

Выскочил как был в футболке и трико, завел машину. Уже подъезжая к станции СМП, увидел, что «фельдшеры» садятся в свой «батон». Первыми моими словами, когда я выскочил из-за руля, было: «Вы что, блин, ох..ли, трубки бросаете?». Вступать в какие-то прения или пререкания совсем было не в моих интересах и, крикнув: «На адрес… резче», отъехал, чтобы дать машине проезд. Сколько еще я чертыхался, когда ехал по поселку за «пилящей» со средней скоростью «Скорой», которая в этой ситуации никуда не торопилась, сигналов не включала, а ехала, как обычно, будто ничего и не происходило – ни звонков, ни паники, ни разозленного отца, тормозящего перед машиной «Скорой» и требующего срочно ехать к ребенку. Как будто ничего…

Уже позже я узнал, что время 8.30-9.00 – это примерное время приема-передачи фельдшерской смены. Одни с «легким сердцем» допивают кофе, а другие еще не вошли «в ритм» или, может, тоже – «не допили кофе». Не повезло Сашке задыхаться в это время – те, кто по долгу и, думалось, – по призванию, могли и должны были помочь – пили кофии да чаи. Забегая вперед, должен сказать, что все обошлось с Сашкой – слюнку прокашляла, а «Но-шпа», в свою очередь, успокоила колики. В общем, когда приехал за ними в детскую, уже около 10.30, дочка мирно спала, дышала ровно и тихо. Но это было позже.

А пока… медики стали осматривать дочь, я сел за компьютер в кухне. Сказав жене собираться в больницу, одна из фельдшериц стала выговаривать мне о якобы оскорбительном моем тоне при вызовах, и, мол, поэтому они не отвечали. Странно как-то, я почему-то полагал, что всякий здравомыслящий, не больной и не пьяный человек, прося о помощи, всегда начинает с этой самой просьбы, и если кому-то она кажется оскорблением, то стоит подумать о другом более «спокойном и не оскорбительном» месте работы. Однако, выходит, я ошибался.

Делая настойчивые вызовы, я уже тем самым вызвал негатив к себе, видимо, одной только возникшей ситуацией и обращением к фельдшерам. А уж то, что я, негодуя, сказал резкие и нелицеприятные слова – то и вовсе вышел за рамки закона. Кстати, впоследствии, а именно 11 октября, на меня подали заявление. Формулировки я не знаю, но поскольку приходил участковый инспектор, то, скорее всего, заявление о скандале и оскорблении. Что ж… вполне «адекватный» ответ при таком состоянии души: обратились за помощью, мешая попить чайку, – оскорбление. Возмутились – и больше того.

Кстати, в ходе всех этих «кухонных» разговоров, позже переместившихся в прихожую, нам было заявлено на претензию о том, что коль уж у «Скорой» такая связь, что звонки обрываются (так объяснили неответ на звонки), то почему не пишете Гончарову? – «А ПОЧЕМУ МЫ ДОЛЖНЫ ПИСАТЬ? ЭТО ВАШИ ПРОБЛЕМЫ…». На возмущение таким ответом говорились какие-то доводы, взятые из поднебесной: «Вот у нас диспетчеров нет… и если бы вы приехали, а там нет никого? Не лучше ли, чем так ездить, взять ребенка да ехать самим в город?».

Действительно, зачем ждать помощи, если есть много шансов ее не дождаться попросту потому, что кто-то не допил чай? Кто-то не принял смену или просто «привык» к человеческому стуку сердца, которое стучит в тревоге и зовет помощи? Просто поднять и положить трубку, обидеться на резкое слово. Гораздо сложнее быть человеколюбивым и отзывчивым. Жаль, что эти качества все более утрачиваются, и из фельдшеров «Скорой помощи» больше «наемников» за деньги, чем по призванию души. Жаль…

Сашка растет, ей невдомек раскипевшаяся грязь вокруг. И дай Бог, чтобы ее сердечка меньше всего коснулась холодность людская, холод бесчувственности и безразличия. Дай Бог ей вырасти с другими принципами и взглядами…